«Онижедети» из «Исламского государства»
Невинные жертвы или пособники террористов – как относиться к «возвращенцам» с Ближнего Востока
Московский Лефортовский суд санкционировал арест студентки философского факультета МГУ Варвары Карауловой (ныне Александры Ивановой — девушка официально сменила документы, пытаясь избавиться от пристального внимания к своей персоне). Весной историю Карауловой обсуждала вся страна: недоучившийся философ попала в сети вербовщиков-исламистов, отправилась в «Исламское государство» и была остановлена уже на самой турецко-сирийской границе благодаря усилиям отца и поднятых им на ноги силовых структур. По возвращении на родину правоохранители на какое-то время оставили Караулову в покое. Нынешний арест связан с уголовным преследованием ее вербовщиков, однако есть сведения, что студентка продолжала общение с исламистами в соцсетях. Сообщается, что она уже признала свою вину и дает признательные показания.
Если это так, то слава богу. Конкретная информация о вербовщиках и методах их работы через социальные сети поможет силовикам принять превентивные меры, а значит, спасти чьи-то молодые, пусть и бестолковые жизни. Но история Карауловой может иметь и иной аспект, тем более что у нее есть «прототип». В июле прошлого года студент Ставропольского государственного медицинского университета Мавлуд Керимов, по словам матери, не знавший даже основ ислама, под влиянием однокурсников выехал в Турцию для дальнейшей переправки в Сирию (вербовали его именно как будущего врача под предлогом оказания медицинской помощи страдающим сирийцам). Молодого медика, к счастью, удалось вернуть домой еще из Турции — и, как и в случае с Карауловой, огромную роль в этом сыграли семья и российское генконсульство.
Но проблемы на этом не закончились. В марте 2015 года против Керимова было возбуждено уголовное дело по статье 205.1 УК РФ (содействие террористической деятельности), которое родные считают «ошибочным и необоснованным». Как пишет мать студента в обращении на имя президента Путина (кстати, родители Керимова — сотрудники правоохранительных органов, отец, ветеран боевых действий, принимал участие в контртеррористической операции на Северном Кавказе в 2005 году), «против него (сына. — РП) ополчились сотрудники из-за того, что, как я предполагаю, он по возвращении домой из-за страха расправы отказался рассказывать всю ситуацию». «Считаю, что виной такого отношения, в частности, послужили натиск и напор сотрудников, которые по приезду сына в Ставрополь оказывали психологическое давление, — говорится в документе. — Мой сын, как становится ясно, оказался перед выбором, который было сложно сделать, так как боялся расправы со стороны студентов, а точнее, лиц которые могут стоять за ними (речь идет о вербовщиках. — РП), так и сотрудников правоохранительных органов (ЦПЭ), которые угрожали его посадить (а должны были, наверное, представить к государственной награде. — РП)».
Но если дела обстоят именно так, ситуация предстает совсем в ином свете. Молодой, но давно уже совершеннолетний и полностью дееспособный человек, студент медицинского университета (вуза, где надо учиться, а не просто посещать занятия) сначала (пусть, как пишет мать, по слабохарактерности — впрочем, какие вопросы в этой ситуации могут быть к его матери) соглашается отправиться в «Исламское государство», а по возвращении полагает, видимо, что все это была просто игра. Которую можно «перезагрузить», начав жизнь с чистого листа и не понеся ответственности за содеянное. Но если парень не решился «сдавать» вербовщиков, которые, весьма вероятно, продолжают свое дело, и отнюдь не только в Ставропольском медуниверситете, ему вряд ли стоит рассчитывать на понимание правоохранительных органов. Как и госпоже Ивановой-Карауловой, которая вроде бы встала на путь исправления, хотя почему-то только после ареста. Не поздновато ли?
Студентка МГУ Варвара Караулова в зале заседаний суда. Фото: Пресс-служба Лефортовского суда Москвы/РИА Новости
Эти случаи, получившие медийную известность, ставят перед российским обществом серьезный вопрос: как относиться к тем, кто на определенном этапе выбрал «Исламское государство» или иные радикальные исламистские организации, но по каким-то причинам (в данном случае из-за активного вмешательства ближайших родственников) не смог осуществить задуманное? Считать ли этих молодых людей — еще раз повторюсь, совершеннолетних и обладающих полным комплексом гражданских прав — «оступившимися невинными жертвами злых вербовщиков» или все-таки взрослыми гражданами Российской Федерации, обязанными нести ответственность за свои поступки?
Как быть, когда, наигравшись в исламистов и осознав, что этот кровавый кошмар не для их нежной психики, мальчики и девочки возвращаются домой, отнюдь не собираясь помогать правоохранителям останавливать других дурачков и дурочек? Что уж говорить о тех, кто сознательно выбирает ИГ и успевает обагрить руки в крови невинных людей? Характерно, кстати, что все как один «возвращенцы» с Ближнего Востока утверждают, что, мол, не брали в руки оружия и бежали при первой возможности при различных таинственных обстоятельствах. Проверить их слова невозможно, но поверить в эти басни тоже было бы как минимум наивно.
Этот вопрос вызвал бурную полемику на состоявшемся на днях в столице Чечни расширенном заседании экспертного клуба «Грозный». «Но это же наши дети, — утверждали некоторые эксперты из Махачкалы и Грозного. — Это мы, взрослые, виноваты в том, что воспитали их такими, в том, что они не смогли реализовать себя в современных российских условиях». Однако, сравнивая жизнь молодого поколения с тем, что приходилось переживать дедам и прадедам, даже заикаться о «не тех условиях» становится как-то стыдно. Разве в России вообще нет работы, кто-то помирает с голода, а может, тоталитарная система игнорирует базовые потребности людей? Не логичнее ли уменьшить запросы, одновременно повышая уровень религиозной культуры, к чему призвал муфтий Северной Осетии Хаджимурат Гацалов? Или отодвинуть совершеннолетие с 18 до, скажем, 40 лет, а до этого держать лишенную гражданских прав молодежь под строгим надзором специально обученных людей? «Ну, может быть, не до 40, но хотя бы до 22, — столь же иронично поддержал эту идею политолог Тимур Алиев. — Инфантилизация населения очевидна».
Но считать ее нормой и тем более усугублять, безусловно, не стоит. Экспертному сообществу и прессе пора прекратить стенания на тему «онижедети», когда речь идет о тех, кто выбрал не просто преступный, но еще и религиозно мотивированный преступный путь. Во все времена молодежь, не имеющая внутреннего стержня и четких нравственных ориентиров, примыкала к различным преступным группировкам, бросая вызов обществу. Однако ни раньше, ни сейчас общественное мнение не пыталось искать оправданий разбойникам и бандитам разного калибра (романтико-героический образ абреков и прочих робин гудов создан отнюдь не населением, за счет которого жили эти искатели легкой наживы). Бандитов и хулиганов презирают и боятся, но не ищут оправдания их преступному поведению в изъянах общества и государства.
Условием возвращения к нормальной жизни всегда было деятельное покаяние, в которое как минимум входила сдача подельников, и очень часто — тюремные сроки и последующее поражение в правах (специальный учет и т.п.). Это отнюдь не кровожадность — это законность. Добиться ее можно отнюдь не всепрощением, а лишь неотвратимостью жесткого наказания для всех, кто считает выбор «Исламского государства» и Ко такой же пустяковой ошибкой, как, скажем, промашку в выборе джинсов или какого-нибудь гаджета. И хотя эксперты полагают, что основные потоки россиян в ИГ практически иссякли — социальная база экстремистов во многом исчерпана, — вокруг самой идеи присоединения к радикальным движениям любого рода должна быть создана атмосфера нетерпимости, а не псевдогероической экзальтации и псевдогуманистического «стокгольмского синдрома». Выбравший «Исламское государство» обязан твердо отдавать себе отчет в том, что ломает свою жизнь.
Аккаунт агентства ХХI Век в Одноклассниках Google+, Фейсбуке, Twitter,Вконтакте
29.10.2015, 21:50